Леди Морриган
Здравствуй, прошлое. Нельзя сказать, что я тебе рада, но воспоминания жужжат как мухи- громко и настырно. Отмахивайся, не отмахивайся, а все равно они здесь...
Зайдя в кладовку памяти задумчиво провести кончиками пальцев по полкам собирая скопившуюся пыль - сладко и немного больно. Какой была- какой стала.
Как яркая вспышка - лето, день, обидевшаяся на весь мир девчонка, шугающая злобными взглядами поклонников. Ох, незадача, этого не успела отпугнуть - со спины подошел. Просит телефон. Нет, у меня нет телефона (вранье...но какого черта?). Свой, говоришь дашь? Хм, ну давай. Позвоню? Не знаю. Ручку? Нет, у меня нет ручки. Побежал к брату за ручкой. А брат ничего, высокий, статный, в какой то пятнистой форме, с резкими точными движениями. Синеглазый... вот с ним бы я точно познакомилась с удовольствием. Этот тоже ничего, тоже высокий, но типаж другой, темноволосый, зеленоглазый. Прибежал, сует в руки бумажку с номером. Ой, мой трамвай. Да-да-да, конечно же позвоню. Ага, жди-жди. Оно мне надо? Ладно, девчонкам расскажу, посмеемся....
Он стоит передо мной. Суровый. А мне он нравиться настолько, что при взгляде на него у меня сжимается сердце. Я смотрю и не могу насмотреться на его пепельные волосы, синие глаза. Он что-то рассказывает короткими рублеными фразами, совсем непохожими на его обычный стиль общения. А я просто счастлива, что он зашел ко мне на работу. Что вижу его. Что разговариваю с ним. "Я позвоню"- бросает он и уходит. И я вечером жду его звонка.
Боги сколько же вечеров я ждала его звонков. Или его самого. До боли в глазах вглядывалась в темный двор, с надеждой провожала каждый огонек сигареты. Что бы около 11 вечера услышать звонок, который означал, что он не придет.
С тех пор я ненавижу ждать телефонные звонки. мне проще самой позвонить, пусть это и покажется кому то навязчивостью. Но позвонить проще, чем ждать... снова ждать...
Иногда он сбегал ко мне со школы милиции. В форме. И я счастливая выбегала к нему в подъезд. А он хохотал и говорил, что дома в платьях ходят только школьницы. Иногда он забегал лишь на 10 минут. Иногда на пару часов. Мы трепались, целовались, просто стояли обнявшись. Во всем это было столько счастья.
И поцелуи. Такие волнующие. Такие страстные. Такие долгие.
Спустя несколько лет я начала курить. И иногда выходила в подъезд покурить. Стояла и размышляла. Иногда прислонялась к стене, словно пытаясь уловить отголоски той страсти, которую испытывала здесь. Только поцелуи, но какие...
И была длинная-предлинная золотая осень. Самая счастливая осень в моей жизни. Нет, это было самое счастливое время в моей жизни. Я любила и была любима. И мир открывался для меня сияющим и волнующим.Что бы однажды рассыпаться каскадом осколков. Но это уже совсем другая история.
С тех пор я не позволяла больше так любить. Потому мужчины... иногда впечатление, что они только и ждут момента, когда женщина раскроет свое сердце, что бы со всей силы долбануть по нему молотком. Кажется, что они не хотят, что бы их любили. Что тому, кто осмелился это сделать нужно причинить как можно больше боли. А еще лучше растоптать до основания.
Зайдя в кладовку памяти задумчиво провести кончиками пальцев по полкам собирая скопившуюся пыль - сладко и немного больно. Какой была- какой стала.
Как яркая вспышка - лето, день, обидевшаяся на весь мир девчонка, шугающая злобными взглядами поклонников. Ох, незадача, этого не успела отпугнуть - со спины подошел. Просит телефон. Нет, у меня нет телефона (вранье...но какого черта?). Свой, говоришь дашь? Хм, ну давай. Позвоню? Не знаю. Ручку? Нет, у меня нет ручки. Побежал к брату за ручкой. А брат ничего, высокий, статный, в какой то пятнистой форме, с резкими точными движениями. Синеглазый... вот с ним бы я точно познакомилась с удовольствием. Этот тоже ничего, тоже высокий, но типаж другой, темноволосый, зеленоглазый. Прибежал, сует в руки бумажку с номером. Ой, мой трамвай. Да-да-да, конечно же позвоню. Ага, жди-жди. Оно мне надо? Ладно, девчонкам расскажу, посмеемся....
Он стоит передо мной. Суровый. А мне он нравиться настолько, что при взгляде на него у меня сжимается сердце. Я смотрю и не могу насмотреться на его пепельные волосы, синие глаза. Он что-то рассказывает короткими рублеными фразами, совсем непохожими на его обычный стиль общения. А я просто счастлива, что он зашел ко мне на работу. Что вижу его. Что разговариваю с ним. "Я позвоню"- бросает он и уходит. И я вечером жду его звонка.
Боги сколько же вечеров я ждала его звонков. Или его самого. До боли в глазах вглядывалась в темный двор, с надеждой провожала каждый огонек сигареты. Что бы около 11 вечера услышать звонок, который означал, что он не придет.
С тех пор я ненавижу ждать телефонные звонки. мне проще самой позвонить, пусть это и покажется кому то навязчивостью. Но позвонить проще, чем ждать... снова ждать...
Иногда он сбегал ко мне со школы милиции. В форме. И я счастливая выбегала к нему в подъезд. А он хохотал и говорил, что дома в платьях ходят только школьницы. Иногда он забегал лишь на 10 минут. Иногда на пару часов. Мы трепались, целовались, просто стояли обнявшись. Во всем это было столько счастья.
И поцелуи. Такие волнующие. Такие страстные. Такие долгие.
Спустя несколько лет я начала курить. И иногда выходила в подъезд покурить. Стояла и размышляла. Иногда прислонялась к стене, словно пытаясь уловить отголоски той страсти, которую испытывала здесь. Только поцелуи, но какие...
И была длинная-предлинная золотая осень. Самая счастливая осень в моей жизни. Нет, это было самое счастливое время в моей жизни. Я любила и была любима. И мир открывался для меня сияющим и волнующим.Что бы однажды рассыпаться каскадом осколков. Но это уже совсем другая история.
С тех пор я не позволяла больше так любить. Потому мужчины... иногда впечатление, что они только и ждут момента, когда женщина раскроет свое сердце, что бы со всей силы долбануть по нему молотком. Кажется, что они не хотят, что бы их любили. Что тому, кто осмелился это сделать нужно причинить как можно больше боли. А еще лучше растоптать до основания.